Подопечный фонда гуманитарных инициатив «Орион» Константин Прохоров лишился в зоне специальной военной операции ноги. Несмотря на полученное ранение, он не утратил оптимизма. Как Прохоров проходил реабилитацию, что его связывает с SHAMAN и чем занимается после возвращения с СВО — в интервью NEWS.ru.
«Осознаешь, что теперь охотятся на тебя»
— Константин, чем вы занимались до СВО?
— До того как попал на фронт, я жил в сибирской деревне, в Калачинском районе Омской области. Работал на мясной фабрике обвальщиком голов. Хорошая работа была, обычная жизнь. Потом была мобилизация. Я подпал под призыв 28 сентября 2022 года. Пришла повестка — и все. Честно говоря, страха не было. Потому что я тогда вообще не понимал, что это такое. Только по фильмам представлял. Были больше какие-то детские, что ли, фантазии — геройство, что-то невероятное, чуть ли не приключения. Вот таким все мне казалось.
— А какой была жизнь там, в окопах?
— До идиотизма простая. Сначала отдыхаешь, а потом наступает время, когда ты пытаешься не умереть. Сдруживаешься с людьми, появляется этакое маленькое братство — все ходим на одной ниточке. На войне стало страшно только после первого ранения. Пока в тебя не прилетает, все хорошо. И мины падают, и взрывы гремят — но кажется, что это все где-то там далеко, в тебя точно не попадет. Но уже после первого раза начинаешь пригибаться, понимаешь, что это не весело.
Когда рядом с тобой рвется бомба, в глазах чернеет, не слышишь ничего, задыхаешься от пороха — осознаешь, что теперь охотятся на тебя, а не на кого-то другого.
Константин Прохоров
«Когда что-то отрывает, это больно»
— СВО для вас закончилась, когда вы лишились ноги. Как это произошло?
— Меня подлатали после первого ранения. Я приехал в Россию, мне дали отпуск. А через 30 дней вернулся назад. Тогда мы уже перешли из Кременной в Запорожскую область. Меня поставили на эвакуацию.
Было так: мы шли, вытаскивали человека, и я подорвался на мине. С нами был доктор — если бы не он, я бы сейчас с вами не разговаривал: он меня перемотал как надо и отвез в больницу. Вообще когда что-то отрывает, это больно.
— Как перенесли такое тяжелое ранение?
— Сначала у меня была очень сильная депрессия: 35 лет нормально ходил, а тут просыпаюсь — и без ноги. Из этого состояния меня вытащили собратья, которые лежали рядом. Они уже были веселы, говорили: «Не беспокойся, протез дадут — будешь ходить и бегать».
Первое время не хотелось жить. Ты понимаешь, что жизнь сломана. И это не сон, не какой-то пьяный угар, а реальность, которая ломает твой мозг. Я вот люблю мотоциклы, но теперь не могу на них ездить.
Первое время даже не знал, как родне сказать. Может: «Алло, все нормально? Да мне вот ногу оторвало». Смешно. Как бы это ужасно ни звучало, но меня вытащил из депрессии следующий момент. Я ехал по коридору — это было еще в больнице Севастополя — и увидел парня, у которого не было двух ног, руки и глаз. Подумал, что все не так уж плохо.
— Я знаю, что вы подопечный фонда «Орион», который работает с жителями новых регионов и ветеранами СВО. Как произошло ваше знакомство с ним?
— Они сами на меня вышли. Я вообще не знал, что за протезы и где их взять. Я его получил довольно быстро, около пяти месяцев прошло с момента ранения. Просто потому что я постоянно ныл, что хочу ходить, и просил хоть какой-нибудь протез.
Протез — это самая большая помощь. Ну, чем еще помог фонд — хорошими словами помог, напутствиями и тем, что не оставлял меня. Мне постоянно что-то советовали или рассказывали.
Константин Прохоров
«Для меня война — это кровь и гадость»
— Вы играли сослуживцам на гитаре в палате, пока проходили реабилитацию. Как давно занимаетесь музыкой?
— Я на гитаре играю с девяти лет, до этого занимался пианино. У меня брат — очень хороший гитарист, он меня и научил. Потом стал писать песни. Мои кумиры — Виктор Цой, «Наутилус», «Алиса», Александр Башлачев.
— Музыка вам как-то помогла восстановиться после ранения?
— И да, и нет. Мне вначале нравилось, что я могу писать, хоть и тексты всегда депрессивные, как у «Сплина». А сейчас — где бы я ни играл — всегда просят военные песни. Я написал парочку, но не сказал бы, что горжусь ими.
Я смотрел на людей, которые хотят отойти от этой боли, и вот они просто перемалывают войну, говорят о ней каждый день, каждый час. Многие начинают этим хвалиться: «Я на СВО был». Ну и что? Наши прадеды тоже воевали. Афганская и чеченские войны были.
Я не понимаю, зачем это вспоминать. Было — и было. Я занимаюсь музыкой, пытаюсь писать невоенные тексты, войти в нормальную жизнь. Жизнь там и здесь — это совершенно разные вещи.
Начинается какая-нибудь буза в кабаке. И в защиту говорят: «Да он с СВО, он контуженный». Ну и что? Там это можно было делать, здесь — нельзя. Вот сейчас идут разговоры, что война закончится и оттуда все вернутся, начнется беспредел… Это же какое-то недоверие к нашим военным.
— Как изменилось ваше отношение к боевым действиям как явлению после того, через что вы прошли?
— Для меня война — это жестокость, кровь, гадость, подлость, чернота и все остальное. И ничего там нет больше. Война — это убийства и смерть. Радоваться там нечему. Это хорошая тема за столом, не более. Я и сам могу пару прикольных историй рассказать. Но не чтобы у кого-то жалость вызывать или страх.
Константин Прохоров
«SHAMAN в кожаных штанах бегает, микрофон в трусы запихивает»
— После реабилитации вы хотели поехать на фронт с концертами. Это ваша собственная инициатива?
— Изначально хотелось поддержать товарищей. Потом задумался: «Как я относился к тем, кто приезжал с концертами к нам?» Вот ты стоишь, тебе завтра на штурм, а перед тобой люди такие: «Мы играем для вас!» И думаешь: «Ну как же хорошо…» (С сарказмом. — NEWS.ru.) И ведь песни исполняют не какие-нибудь развлекательные, а опять — о войне. У меня была идея поехать на фронт с концертами, но ничего в итоге не сошлось.
— Вы давали какой-то концерт вместе с SHAMAN — Ярославом Дроновым. Что это было за мероприятие?
— С SHAMAN мы выступали на радио «Калина Красная».
— Как относитесь к творчеству певца?
— Никак… Ну не нравится мне, и все. Он выезжал на патриотизме. И тут же концерт, где он в кожаных штанах бегает, микрофон в трусы запихивает. Я просто этого не понимаю. Берем Николая Расторгуева (солист группы «Любэ». — NEWS.ru), который в военной форме поет действительно душевные песни. И берем SHAMAN, о котором говорят, что он самый главный патриот. Но я на него смотрю, и, как по мне, маленько не похож. Но это его дело, его музыка.
Константин Прохоров
«Творчество делает человека бессмертным»
— Вы записываете свои песни сейчас?
— Да, на кухне. Выкладываю в своем Telegram-канале и «ВКонтакте». Я считаю, что творчество и настоящее искусство делают человека бессмертным. Например, Цой погиб много лет назад, но его слушают до сих пор. То есть он живет. Или Пушкин — почти 200 лет с его смерти прошло, но его все знают, изучают, памятники ставят.
— То есть вы хотите стать бессмертным?
— Только в творчестве.
— Как относитесь к современной музыке?
— Да никак. Мне не нравятся ни современная музыка, ни фильмы, ни сериалы. Я вот недавно смотрел — оказывается, есть алгоритм, как правильно писать стихи. Но это же поэзия, что берется изнутри у человека! Какие алгоритмы? А искусственный интеллект… Сейчас он создает картины. Я видел недавно, как организовали выставку таких работ и люди пошли смотреть. На что смотреть? Как машина создала картину? Конечно, идеально. Но не в этом же смысл.
«Войну забыл — и Бог с ней»
— Кем работаете после СВО?
— Сейчас работаю в военкомате, сижу в призывной комиссии. У нас потрясающий коллектив. Меня в части спросили: «Куда ты дальше хочешь идти? Что дальше будешь делать?» Я ответил, что не знаю. А что я мог делать? Всегда работал на физических работах, а сейчас на заводе 12 часов не простою, это очень тяжело. Я говорю: «У вас есть предложения?» Ну меня и позвали в военкомат.
— Для ветеранов СВО существует программа «Время героев», в рамках которой готовят госуправленцев. Не думали стать чиновником?
— Нет, не хочу. Карьера и я — это две несовместимые вещи.
— Чем планируете заниматься в будущем?
— Работа никогда не была для меня чем-то таким, чем я живу. Я всегда жил домом: там у меня и развлечения, и уют, и ругань. А на работу я хожу, потому что так надо, нужны деньги, никуда от этого не денешься. Пока на работе, я стараюсь, что-то делаю, но как только ушел — не надо мне звонить.
В будущем я себя вижу гармоничным человеком. Многие люди живут все время в тонусе, на нервах. А я хочу, чтобы все было ровно. Надоели мне эти нервяки. Хочу работать и отдыхать, чтобы у меня были хорошие друзья, с которыми можно поговорить и куда-то сходить. Жизнь — гармония. Может быть, домик в деревне куплю. Пока я хочу просто наслаждаться жизнью. Я эгоист. Войну забыл — и Бог с ней.
Читайте также:
Думал, ноги оторвало: ветеран СВО об инвалидности и возвращении на службу
«Я в таком шоке была!»: военврач о страхе смерти и найденной на СВО любви
«Без ног я не сломался»: ветеран СВО о боевом прошлом и легендарном Гиви
Путин держит слово: участник СВО впервые стал губернатором, подробности
